Коми в 1700-1720 гг.

Непосредственно в солеварении крепостные не участвовали. Костяком рабочей силы здесь были около 200 постоянных рабочих из среды вольнонаемных, местных и приезжих (из Соли Галицжой, Тотьмы, Соли Вычегодской) людей. Это главным образом бывшие черносошные крестьяне, вынужденные по тем или иным причинам (непосильность государственных податей, долги и т. п.) бросать свое хозяйство. Они оказывались в полной зависимости от предпринимателей и вынуждены были соглашаться по договорам па самые тяжелые условия. Оплата труда таких категории работающих, как водолей, подварок (помощник солевара), солоносы, была ниже, чем в Соли Камской.

Зарплата выдавалась нерегулярно. К тому же часто вместо денег рабочим выдавали соль и хлеб по ценам в 1,5 раза выше рыночных. А затем эту же соль за полцены покупали у рабочих сам приказчик завода или знакомые ему скупщики. Но иногда и этого не было. Приказчик завода однажды писал хозяину: «Да и .люди твои, государь, платьем и харчами оскудели, а дать нечего». Иногда деньги или продукты работные люди брали наперед и попадали в долговую кабалу. Такие отношения работных людей с заводоуправлением имели черты личной, феодальной зависимости.

Оплата труда временных рабочих была еще хуже. Приказчик писал: «Срочным дать нечего», или что от них «многая брюзга, какой от них крик известно» и т. д. Из-за тяжелых условий существования временные рабочие часто уходили с завода в самое нужное для производства время. Чтобы обеспечить себя устойчивым источником рабочей силы, Панкратьевы в 1700 г. добились от правительства приписки к заводу крестьян Ляльской, Кпяжпогостской и Турьинской волостей, в которых насчитывалось 340 дворов. Заводовладелец платил за них стрелецкие и оброчные деньги, а за это крестьяне обязаны были поставлять заводу дрова. Так в крае появилась еще одна категория феодально зависимых людей — приписные крестьяне.

В имущественном и социальном отношении черносошные крестьяне были не в одинаковом положении. Среди них шел процесс расслоения: с одной стороны, выделялась зажиточная верхушка, с другой — бедные и беднейшие слои. Этому способствовали система раскладки государственных налогов и повинностей, а также существовавшие обычаи в землепользовании.

Удобные пашни и сенокосы крестьянской общиной распределялись между общинниками. Пастбища (поскотины) находились в общинном пользовании, но каждое индивидуальное хозяйство в них имело свой пай. В случае перехода пашни и сенокоса к новому владельцу, ему же переходил и этот пай, и все вместе эти земли составляли надел крестьянского двора. Леса, реки, озера оставались в общем пользовании.

Надельные земли в Коми крае, как и на всем Севере, можно было передавать по наследству, делить между родственниками, менять, закладывать, продавать и т. д. При таких условиях землепользования создавались возможности для концентрации пашен и сенокосных угодий в руках отдельных экономически крепких хозяйств. Не были единичными случаи, когда задавленные нуждой крестьяне продавали или закладывали свои земли зажиточным соседям. Заложенные земли чаще также оставались у новых хозяев. Оброчные земли могли использовать только состоятельные хозяева. Земли крестьян, покидавших родные места из-за голода и нужды, прибирали зажиточные. Потерявшие землю крестьяне вынуждены были трудиться на богатого соседа или бежать с насиженных мест.